УДК 159.9 Психология
УДК 316.624 Девиантное поведение. Социальная патология
Введение. Изучение религиозной радикализации является важным аспектом противодействия разжиганию вражды и пропаганде насилия среди российской молодежи. Современные научные представления о религиозной радикализации характеризуются многоплановостью теоретических и методологических оснований. Концепции радикализации разрабатываются в теоретическом ключе, не всегда подвергаясь операционализации. Как следствие, не представлена модель (конструкт) радикализации, применимая для создания инструментов ее психологической диагностики. Целью исследования выступают верификация теоретической модели религиозной радикализации и разработка на ее основе опросника для измерения риска религиозной радикализации молодежи через изучение отношения к религии и верующим. Предполагается, что религиозная радикализация формируется под влиянием социального окружения на представления субъекта о значении религии и верующих для общества и государства. На основе анализа теоретических знаний о радикализации, фактов и сведений о деятельности деструктивных религиозных и экстремистских сообществ предлагается модель религиозной радикализации, включающая шесть убеждений: об исключительной значимости религии, религиозных лидеров и верующих (сакрализация и клерикализация), необходимости защищать их от изменений, вмешательства неверующих либо представителей другого вероисповедания (фундаментализм и ксенофобия), поддерживать отношения только с представителями конкретного религиозного объединения, в том числе в вопросах образования, культурного и социального развития, игнорировать или не соблюдать обязанности, законы и правила (социализация и дискриминация). Методология, методы и методики. Методологическим основанием исследования выступают социально-психологический подход в изучении познания человеком общества (Г. М. Андреева), эмпирические концепции религиозной радикализации индивида и группы (A. W. Kruglanski, N. Ellemers, A. R. Schmidt, и др.). Эмпирическое исследование нацелено на проверку теоретической модели религиозной радикализации; разработку и верификацию опросника для изучения риска религиозной радикализации. Методом сбора информации выступает анкета «Религиозная радикализация», структурно соответствующая теоретической модели радикализации, включающая 90 вопросов, сгруппированных в шесть шкал, а также индикаторы религиозного самоопределения и религиозного поведения. Метод обработки результатов: дескриптивная статистика, корреляционный, однофакторный дисперсионный анализ и конфирматорный анализ. Выборка исследования: 874 человека, разделенных на российскую (n=336 человек), киргизскую (268 человек) и узбекскую (n=270 человек) подвыборки молодежи. Результаты: посредством конфирматорного факторного анализа результатов опроса национальных выборок скорректирована теоретическая модель радикализации молодежи. Определено, что наилучшими структурными характеристиками для российской выборки обладает трехфакторная эмпирическая модель (χ2=216,5, df=87, p<0,0001, RMSEA=0,067, p=0,008 (RMSEA CI 90% = 0,056-0,078), CFI=0,949, TLI=0,95). Модель состоит из трех шкал теоретической модели («Клерикализация», «Дискриминация», «Ксенофобия»), но включает утверждения из других шкал теоретической модели («Сакрализация», «Фундаментализм», «Социализация»). Вторым результатом стала верификация опросника для изучения риска религиозной радикализации российской молодежи. Опросник состоит из 15 утверждений, сгруппированных в три шкалы, обладает удовлетворительными показателями надежности по критерию внутренней согласованности и интеркорреляциями (Кронбах α «Клерикализация» = 0,89, r=0,63, p<0,001; «Дискриминация» = 0,76, r=0,38, p<0,001; «Ксенофобия» = 0,81, r=0,46, p<0,001). Научная новизна. Полученные данные расширяют представление о социально-психологических предпосылках религиозной радикализации, демонстрируют совокупность убеждений, которые могут побуждать к нетерпимому отношению молодежи к религии и верующим. Практическая значимость. Представленная методика может использоваться в научно-исследовательских целях изучения предпосылок религиозной радикализации молодежи.
радикализация, религиозный экстремизм, психология экстремизма, диагностика радикализации, ксенофобия
1. Бовина, И. Б., Бовин, Б. Г., Тихонова, А. Д. (2020). Радикализация: социально-психологический взгляд (Часть I). Психология и право, 10 (3), 120-142. https://doi.org/10.17759/psylaw.2020100309
2. Давыдов, Д. Г., Хломов, К. Д. (2017). Методика диагностики диспозиций насильственного экстремизма. Психологическая диагностика, 14 (1), 78-97.
3. Злоказов, К. В., Караяни, А. Г., Прокурова, Н. С. (2022). Радикализация представлений молодежи о роли религии в обществе методами когнитивной войны. Психопедагогика в правоохранительных органах, 27 (3(90)), 246-256. https://10.24412/1999-6241-2022-390-246-256
4. Карапетян, А. А., Тагильцева, Ю. Р. (2017). Принцип интолерантности как психологическая основа экстремистского дискурса: коммуникативные тактики и приемы дискредитации «врага». Политическая лингвистика, 6 (66), 235-240.
5. Тагильцева, Ю. Р., Бабикова, М. Р., Ваторопин, А. С., Злоказов, К. В., Лату, М. Н., Порозов, Р. Ю. (2022). Когнитивные интернет-технологии трансформации социального поведения: риски и профилактика: монография. Екатеринбург: Уральский государственный педагогический университет. EDN HLAUOV.
6. Кузьмин, А. В. (2009). Феномен деструктивности новых религиозных движений: автореф. дис. … канд. филос. наук. Белгород.
7. Мещерякова, А. Ф. (2021). Россия: путь к светскости или клерикализации общества и государства? Lex russica (Русский закон), 74 (10), 85-99. https://doi.org/10.17803/1729-5920.2021.179.10.085-099
8. Пелин, А. А. (2018). Исламский и христианский фундаментализм в постсекулярном обществе. Известия Иркутского государственного университета. Серия «Политология. Религиоведение», 24, 87-98. https://doi.org/10.26516/2073-3380.2018.24.87
9. Рягузова, Е. В. (2021). Разрыв связей в репрезентациях взаимодействия Я - Другой как предиктор экстремистского поведения. Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия: Философия. Психология. Педагогика, 21 (1), 78-84. https://doi.org/10.18500/1819-7671-2021-21-1-78-84
10. Степанова, Е. А. (2008). Фундаментализм и мания идентичности. Научный ежегодник Института философии и права Уральского отделения Российской академии наук, 8, 94-116.
11. Ситяева, С. М., Яремчук, С. В. (2019). Субъективные и объективные предикторы экстремистских установок молодежи: монография. Комсомольск-на-Амуре: Амурский гуманитарно-педагогический государственный университет.
12. Чеповская, А. (2019). По аяту на брата: как секта из Казахстана поработила умы россиян. Известия. URL: https:// iz.ru/883682/anastasiia-chepovskaia/po-aiatu-na-brata-kak-sekta-iz-kazakhstana-porabotila-umy-rossiian.
13. Alavi, M., Visentin, D. C., Thapa, D. K., Hunt, G. E., Watson, R., & Cleary, M. (2020). Chi-square for model fit in confirmatory factor analysis. Journal of Advanced Nursing, 76 (9), 2209-2211. https://doi.org/10.1111/jan.14399.
14. Altemeyer, B. (2009). Why Do Religious Fundamentalists Tend to be Prejudiced? The International Journal for the Psychology of Religion, 13 (1), 17-28. https://10.1207/S15327582IJPR1301_03
15. Bartlett, J., Birdwell, J., & King, M. (2010). The edge of violence: A radical approach to extremism. Demos, 5, 75.
16. Beelmann, A. (2020). A social-developmental model of radicalization: A systematic integration of existing theories and empirical research. International Journal of Conflict and Violence, 14 (1). https://10.4119/ijcv-3778
17. Bélanger, J. J., Moyano, M., Muhammad, H., Richardson, L., Lafrenière, M.-A. K., McCaffery, P., Framand, K., & Nociti, N. (2019). Radicalization Leading to Violence: A Test of the 3N Model. Frontiers in psychiatry, 10, 42. https://10.3389/fpsyt.2019.00042
18. Bliesener, T., Schröder, C., & Lehmann, L. (2021). Pathways to radicalization in adolescence: The development of ideological beliefs, acceptance of violence, and extremist behavior. Monatsschrift für Kriminologie und Strafrechtsreform, 104 (3), 231-242. https://10.1515/mks-2021-0124
19. Byrne, B. M. (2016). Structural equation modeling with AMOS: Basic concepts, applications, and programming (3rd ed.). New York: Routledge.
20. Christmann, K. (2012). Preventing religious radicalisation and violent extremism: A systematic review of the research evidence. Youth Justice Board. URL: https://assets.publishing.service.gov.uk/government/uploads/system/up-loads/attachment_data/file/396030/preventing-violent-extremism-systematic-review.pdf
21. Ellemers, N., Spears, R., & Doosje, B. (2002). Self and Social Identity. Annual review of psychology, 53, 161-186. https://10.1146/annurev.psych.53.100901.135228
22. Evers, F., Klötzer, J., Seifert, A. C., & Somfalvy, E. (2018). Civilian Prevention of Radicalization in Central Asia. CORE Working Paper.
23. Ghosh, R., Chan, W. Y. A., Manuel, A., & Dilimulati, M. (2017). Can education counter violent religious extremism? Canadian Foreign Policy Journal, 23 (2), 117-133. https://10.1080/11926422.2016.1165713
24. Hogg, M. A. (2021). Uncertain Self in a Changing World: A Foundation for Radicalisation, Populism, and Autocratic Leadership. European Review of Social Psychology, 32 (2), 235-268. https://10.1080/ 10463283.2020.1827628
25. Kruglanski, A., Jasko, K., Webber, D., Chernikova, M., & Molinario, E. (2018). The Making of Violent Extremists. Review of General Psychology, 22 (1), 107-120. https://10.1037/gpr0000144
26. Kuchkarov, R. (2020). Ideological Threats in Uzbekistan: Recent History and Modern Techniques. Religación, 5 (25), 315-322. https://doi.org/10.46652/rgn.v5i25.694
27. Maydeu-Olivares, A., & D’Zurilla, T. J. (1995). A factor analysis of the social problem-solving inventory using polychoric correlations. European Journal of Psychological Assessment, 11 (2), 98-107. https://doi.org/10.1027/1015-5759.11.2.98
28. Matveeva, A. (2018). Radicalisation and Violent Extremism in Kyrgyzstan: on the Way to the Caliphate. The RUSI Journal, 163 (1), 30-46. https://doi.org/10.1080/03071847.2018.1453013
29. Myers, N. D., Ahn, S., & Jin, Y. (2011). Sample size and power estimates for a confirmatory factor analytic model in exercise and sport: A Monte Carlo approach. Research Quarterly for Exercise and Sport, 82 (3), 412-423. https://doi.org/10.1080/02701367.2011.10599773
30. Nesser, P. (2011). Ideologies of Jihad in Europe. Terrorism and Political Violence, 23 (2), 173-200. https://doi.org/10.10 80/09546553.2010.537587
31. Roffey, S., & Boyle, C. (2018). Belief, belonging and the role of schools in reducing the risk of home-grown extremism. In K.-A. Allen & C. Boyle (Eds.), Pathways to belonging: Contemporary research in school belonging (pp. 149-165). Brill Sense. https://doi.org/10.1163/9789004386969_009
32. Schmid, A. P. (2013). Radicalisation, De-Radicalisation, Counter-Radicalisation: A Conceptual Discussion and Literature Review. The International Centre for Counter-Terrorism - The Hague, 4 (2). https://doi.org/10.19165/2013.1.02
33. van Voorhis, C. R. W., & Morgan, B. L. (2007). Understanding power and rules of thumb for determining sample sizes. Tutorials in Quantitative Methods for Psychology, 3 (2), 43-50. https://doi.org/10.20982/tqmp.03.2.p043
34. van der Heide, L., van der Zwan, M., & van Leyenhorst, M. (2019). The Practitioner’s Guide to the Galaxy - A Comparison of Risk Assessment Tools for Violent Extremism. International Centre for Counter-Terrorism. http://www. jstor.org/stable/resrep29450
35. Wolfowicz, M., Litmanovitz, Y., Weisburd, D., & Hasisi, B. (2020). A field-wide systematic review and meta-analysis of putative risk and protective factors for radicalization outcomes. Journal of Quantitative Criminology, 36 (3), 407-447. https://doi.org/10.1007/s10940-019-09439-4
